— Вроде да. Жутко слегка. Не знаю, усну ли вообще сегодня больше, — вздыхаю.

— Двигайся.

— Чего?

— Двигайся давай.

Растерянно впечатываюсь спиной в стену, не решаясь спорить.

Женя ложится рядом. Набок. Под одеяло не лезет, но я все равно заворачиваюсь в него как в кокон.

Снегур почти сразу притягивает к себе. Обнимает. Упирается подбородком мне в макушку, а сам укладывается на свою руку вместо подушки.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, ощущая его крепкие объятия даже через одеяло. — Жень…

— А сама, как думаешь?

— Он в тебя стрелял, — бормочу, — во сне, Илья в тебя стрелял и, кажется, убил. Там столько крови было.

Женя хрипло смеется.

— Так ты поэтому плакала? Жалко было?

Чувствую в его голосе улыбку.

— Дурак, — вздыхаю.

— А другой сон?

— Какой другой?

— Сама сказала, сон во сне.

— А, там, там ничего ужасного.

Говорю, а самой кажется, что бедра горят, от того, как Илья меня лапал внутри моего сознания. Передергивает.

— Ладно. Спи. Это просто сон. Ты кажется впечатлилась моими историями, — делает свой вывод.

— Может быть.

Очень долго лежу с открытыми глазами, и смотрю в распахнутый ворот Жениной рубашки. В какой-то момент, по звукам дыхания, понимаю, что он уснул. Как вырубаюсь сама не замечаю.

Утром, когда палату озаряет свет солнца, а Снегур все еще спит рядом со мной, практически в той же позе, убеждаюсь, что мне это не приснилось. Он и правда тут, только лежит теперь больше на спине, чем на боку. А вот рука, все еще меня обнимает. Слегка.

С интересом рассматриваю его лицо. Полные губы, щетину которой от силы дней пять, чуть нахмуренный лоб.

Упираюсь локтем в матрац, немного приподнимаясь, а Женя открывает глаза. Ловит меня с поличным за подглядыванием.

— Доброе утро, — бормочу смущенно.

— Доброе, — Снегур потягивается, занимая практически на всю кровать.

В какой-то момент я заваливаюсь ему на грудь, а мои губы почти касаются его щеки.

— Очень доброе утро, — улыбается, а потом зарывается пальцами в мои растрепанные волосы.

Глава 20

Илья

На встречу с Князевым еду в колоссальном раздрае. Уже сутки отхожу от новости, что моя жена записалась к Снегуру в обслугу. Дрянь, как только подвернулось место потеплее и возможность мне нагадить, сразу подсуетилась.

А еще месяц назад в любви клялась. Я с ней как с хрустальной возился. Из депры выводил, на ноги ставил, пока она там в палате подыхала от своих же загонов, а теперь что?

Светка всегда такой была — мстительной. Ее высокомерию многие могли бы позавидовать. Вся такая холодная, неприступная, а-ля правильная, а на деле…

Когда она только успела с ним спутаться? Неужели еще до того, как узнала про Надьку? Иначе как объяснить то, что он всю ночь провел с ней в больничке? Еще один идиот, попавшийся на крючок, что добровольно записался для нее в герои.

Как знакомо… Бросаю тачку прямо на тротуаре, в двух метрах от входа в ресторан, где меня уже ждет Князев.

Администраторша с выпученными глазами бежит в мою сторону, просит убрать машину, отмахиваюсь от этой дуры и сажусь за стол к Князеву.

— Ты чего такой нервный? — Миша берет приборы и отрезает кусок мяса от своего стейка.

— Когда? — упираюсь ладонью в стол и роняю пустой бокал.

— Выдохни, Илюх, — Князев ухмыляется, — что случилось?

— Светка мозг парит.

— На тему?

— Как всегда.

— Не стоило ей говорить, что притащишь нагулянного ребенка домой, — Князев ржет. — На что ты надеялся?

— Заткнись. На нервяке был. Она в жизни мой телефон в руки не брала.

— Дурак.

— Что по нашему делу? — игнорирую его последние слова.

— Планы поменялись, — Миша, чтоб его, сидит с непробиваемой миной, жрет стейк и делает вид, что все нормально.

Он меня подставил, тварь.

Слить Снегура была идея Мишиного тестя. Это они втянули меня в эту игру, а теперь этот козел идет на попятную? Со мной такое не прокатит.

— Оказалось, что Снегур не та фигура, которую можно вот так подвинуть. Прости, но мы умываем руки. Лично мне конфликт с Евгением Андреевичем не нужен, а с теми, с кем он дружит, подавно.

— Ты ох… офигел, Миша!

Трясти начинает. Это его тесть придумал всю эту заваруху, это после его аргументов я слил все, что у меня накопилось за три года на Снегура, им. А теперь они решили меня слить? Из игры вывести? Нет, крайним сделать.

— Да я тебя, — повышаю голос, игнорируя сидящих вокруг людей.

Князев, аристократ фигов, вытирает рот салфеткой и бросает ее в тарелку.

— Задницу к стулу прижми и послушай, — улыбается, а в глазах черти пляшут. — Если откроешь рот или я замечу хоть какие-то поползновения с твоей стороны в мою, они тебя закопают. Все, — бросает на стол папку.

— Что это?

Открываю. Листаю.

— Узнаешь людей, Илья? Это все, кого ты на бабки кинул. А потом прикрылся Снегуром. Так вот, если кто-то из них узнает, что Евгений Андреевич тебя больше не протежирует, — ухмыляется, — они с тебя заживо шкуру сдерут до того, как ты успеешь свалить за бугор.

— Когда?

Быстро просчитываю в голове, когда он успел, и почему я не заметил. Не почувствовал подвох.

— Ты слишком много говорил. Слишком сильно увлекся своими бабами. Одна для души, другая для тела. С одной ребенок, другая богиня, — припоминает все мои пьяные рассказы. — Голова должна оставаться холодной.

— Это же ты…

Только сейчас доходит, откуда Надька узнала про больницу, где столкнулась со Светой. Откуда она вечно все знала. Вспоминаю, как до тошноты мило Миша всегда себя с ней вел. А эта дура велась.

Только сейчас понимаю, что все эти долгие дружеские разговоры с Мишаней были просто его многоходовкой. Он меня обрабатывал, нес какую-то дичь про ребенка, как это прекрасно. Давил на то, что я захочу, а Светка не родит, на то, что Надька удобная, она сама воспитает, а главное, будет от меня зависеть.

Ставил в пример свою семью, в которой его жена и слово ему против сказать не может. Говорил, что я дал Светке слишком много прав и свободы.

Убеждал, что Светка без меня никто, и мне это льстило. Льстило, блин!

У меня тогда такой ад в башке творился, что мозги периодически отключались.

Именно тогда Миша кинул намек, что можно подвинуть Снегура, для которого я всегда был пешкой. Все это происходило в течение последнего года.

Князев уже тогда выводил меня из игры. Пользовался моими личными проблемами.

— Ну ты и…

— Бизнес, Антипов, и ничего личного. Ты мне мешаешь. Я не хочу конфликта с Евгением.

— Тебе?

Все ясно. Мишаня решил вывести своего тестя, который крепко держит его за причинное место, из игры.

— То есть твой дрогой тесть — Юрий Николаевич не в курсе? Не боишься, что я поделюсь с ним этой ценной информацией?

— Не думаю.

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда, что я в курсе, почему ты попросил Снегура отпустить тебя в свободное плавание.

Тварь.

— Ты же тогда думал, что его посадят, а ты сможешь прибрать себе кусок его бизнеса. Вы же там уже все поделили. Но не вышло, да? Что там произошло? Продажных стражей порядка самих определили в места не столь отдаленные? Схема была хорошая. Ты бы разыгрывал адвоката, примчался бы даже тогда, когда фактически бы на него не работал. А сам потихоньку дербанил бы его бизнес. Что он с тобой сделает, если узнает? Как думаешь?

Резко поднимаюсь из-за стола и иду на выход. Сажусь в тачку и пару минут смотрю в одну точку.

Чертовы бабы. Из-за них все. У меня же в руках было. Почти.

Князев. Убью. Я его убью, а потом свалю. Плевать на всех уже.

— Да? — рявкаю в телефон, который звонил все эти минуты. — Чего тебе?

— Илья, мне плохо. Живот болит.

Надька, чтоб ее.

— Скорую вызови.

— Я уже, но мне страшно. Илья…

— Нет у меня времени. Сама.

— Илья, наша малышка, она же, вдруг что-то случилось.